Схимонахиня Глафира

Многие люди старшего поколения бережно хранят память о блаженной старице схимонахине Глафире, которую они по привычке именуют Машей Усманской.

Издавна известен весьма необычный образ подвижничества – юродство ради Христа. Когда, принимая вид безумца, праведник совершает непредсказуемые поступки, в неприглядном виде выставляет порочные привычки общества, осмеливается на обличительные речи в сторону грешников, в том числе и сильных мира сего. А все зачем? Затем, чтобы пробудить чувства в заскорузлых, ожесточенных сердцах окружающих, обратить взоры их к Небесам. Быть смешным, но не опустившимся добровольным шутом, а мудрым воспитателем с задоринкой, – задача трудная, требующая истовой жертвенности и величайшего смирения. Настоящий блаженный еще и молитвенник, и предстатель пред Богом за своих собратьев.

В послевоенные годы, когда в тайне по всей огромной стране процветала духовная жизнь, которая теперь настолько нас восхищает, тоже явились юродивые Христа ради. И это несмотря на реалии нового времени: официальную атеистическую идеологию вкупе с техническим прорывом.

На сей нелегкий подвиг митрополит Грузинской Православной Церкви Зиновий (ныне прославленный в лике преподобных) благословил простую женщину из небольшого городка Новая Усмань под Воронежем. Ее многие так и знали под именем Маша Усманская. Она была замужней, ее супруга звали Митрофаном, или по-свойски Митрошей. Круг духовного общения Марии составляли многие великие старцы того времени. Она часто вырывалась к ним, придумывая отговорки вроде: «чеснок пойду продавать» либо «к Раечке поеду». Муж был человеком добродушным и препятствий не чинил. Когда овдовела, матушка находила приют у старцев и их родственников. Живала она в Воронеже, в селах Ожога и Бурдино Липецкой области.

Пародия на моду

Одно из невероятных юмористических изобретений Маши – пародия на моду. Вообще она всегда ходила в лаптях, надевала кофту, юбку, косынку, а по груди рассыпались бусы и гайтаны с иконами. Ко всему прочему, стриглась блаженная наголо. Может быть, в напоминание женщинам слов апостола Павла: «Ибо если жена не хочет покрываться, то пусть и стрижется». Ведь советская женщина все чаще отказывалась от платка и других головных уборов.  

Однажды Маша заказала молодой портнихе Клавдии Глаголевой платье, да чтоб поярче, поцветастее было, а фасон сделать вроде подрясника. Еще попросила купить сережки, тоже повыразительнее.

И вот представьте себе эту картину на воронежских улицах 70-х годов: идет как ни в чем не бывало пожилая женщина… обритая наголо, в серьгах, свисающих почти до плеч, с бусами в несколько рядов, и в довершение всего на ней бирюзовое платье с крупными алыми маками. Несложно догадаться, сколько насмешек и недоуменных взглядов вызывал этот нелепый вид. Но смех-то на самом деле был сквозь слезы. Блаженная представляла нам, какой несуразицей выглядит в очах Божиих мода, порой искажающая истинный облик человека. За такую странность старицу много раз забирали в милицию, в психбольницу, однако ж скоро отпускали.

Коленца на пользу

Блаженная Маша была мастерица на неожиданности: могла и спеть, и сплясать, и словечко ввернуть, и кулаком пройтись изрядно. Но все с пользой: кому форс сбить, кому настроение приподнять. При всем том в ней лучились материнская теплота, доброта и любвеобильность. Когда она садилась в городские автобусы, водители радовались, что баба Маня с ними едет.

Однажды матушка вместе с Клавдией Глаголевой и еще одним спутником Владимиром Крысановым везла икону святителя Николая в Воронеж, держала ее в руках. Никак не могли дождаться самолета: из-за неисправности он не прилетел. Долго молились угоднику и, наконец, поднялись в небо на АН-2, по-народному – на кукурузнике. Уж тут Маша принялась за дело: до того она насмешила и летчиков, и пассажиров, что все за животы держались, не чая как добраться до места.

В другой раз ехали той же компанией в рабочем поезде. Мимо шли два мужичка. Один говорит: «А у меня родни-то знаешь сколько». Чуть они отдалились, Маша привстала со скамейки и кинула вслед: «У тебя родни только пятки одни». Все вокруг – опять смеяться.

Священник отец Николай рассказывал, что Маша, налив двухсотграммовый стакан водки, выпила его целиком – и ни в одном глазу.

Клавдия Николаевна Михайлова (в девичестве – Глаголева) помнит случай, когда Маша взяла со стола целый стручок горького перца. Известно, его чуть лизнешь – огонь на языке заполыхает. А матушка на глазах у ошеломленных зрителей – раз в рот, и только прокряхтела.

Как-то блаженная спрятала пирожки, которые напекли к приходу гостей. Хоть стой, хоть падай – потчевать нечем. Пришла с работы хозяйка дома Раиса, Маша выставляет на стол: «Я тебе пирожки сохранила». Та спрашивает: «У нас кто-то был?». – «Ничего, дома поедят».

Однажды отцу Власию с Машей нужно было ехать в какой-то район. На автовокзале – жара, народу в билетную кассу пруд пруди. Но находчивая спутница успокоила: «Батюшка, шас. Отойди к окну». А сама подошла к кассе, встала около очереди, сняла косынку – и давай разыгрывать сцену. Чешет обеими руками стриженую голову, потрясая сережками и причитывая: «О-о, окаянные, заели, я только из Орловки». (Так называли воронежскую психбольницу в народе. – Прим. авт.). Вся вереница чистоплотных, как по команде, отпрянула метра на три-четыре в сторону. А усманской потешнице того и надо. Она спокойно подошла к кассе и протянула деньги: «Деточка, нам два билетика». Девушка по ту сторону стекла хохочет – уж не первый раз эту бабушку приходится видеть. А она как ни в чем не бывало привела себя в порядок да говорит: «Батюшка, будешь со мной ездить, не пропадешь, я всегда тебя выручу».

Между тем могла батюшке и кулак показать: «Хочешь я тебе спину выпрямлю?». С простыми же вовсе не церемонилась. Сидел, к примеру, за столом молодой человек Витя. Маша ни с того ни с сего кулаком как даст, он – лицом в тарелку. А что – ничего. На нее никто никогда не обижался. Понимали, что в этих необъяснимых действиях заложена мудрость, не наша рациональная земная, а высшая духовная.

Мгновенья радости

Блаженная высоко ценила, почитала и любила отца Власия. Он отвечал ей тем же, называл «наша роза», подмечая красоту души, тончайшее, сладостное благоухание молитвы, но при этом колкие шипы острословия.

Раз благословил отец Власий гостивших у него Владимира и Клавдию ехать домой, послал с ними Машу. Однако самолет не полетел и все трое пришли назад. Батюшка улыбается: «Я знал, что вы вернетесь». Через полчаса стал чаем потчевать. Размешивает сахар и приговаривает: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века. Аминь». Маша, уж без всяких прикрас, дивится: «Какие же вы счастливые, как вам батюшка сладит!».

Когда отец Власий служил в Виннице, позвонил своей сестре Надежде Резановой: «Баба Маня едет, ты там встречай и приведи ее в порядок». На сей раз блаженная выглядела неряшливо, пахло от нее неприятно. Люди в троллейбусе шарахались в сторону. Но Надежда Николаевна привела ее домой, искупала, надушила «Красной Москвой», которую матушка очень любила. Села гостья на диван, вся розовая, благодушная. И вдруг появился батюшка: «Ох, роза ты моя, роза!».

Молитвенница-бриллиант

Столь возвышенно назвал блаженную Машу митрополит Зиновий. В молении она была истовой, даже коленки у нее были в струпьях от многочисленных поклонов.

Когда одна матушка тяжело занемогла и легла на операцию,  Надежда Николаевна просила: «Баба Маня, помолись». По ее ходатайству все прошло благополучно, а потом старица сказала: «Я сидела молилась и видела, как Матерь Божия рученьки Свои подставляла, помогала больной».

В последние годы своей жизни Маша приняла схиму с именем Глафира. Постриг совершил схиархимандрит Макарий (Болотов). Его сестра Надежда Николаевна до сих пор помнит, сколько в тот день было радости, как сияло все вокруг. Батюшка скоро уехал, а схимница, облаченная по-монашески, трое суток молилась у него в келье, между иконами Матери Божией «Млекопитательница» и «Иверская». Матушка никуда не выходила и не принимала пищу. Только маленькая племянница старца потихонечку просовывала ей в дверь кружку воды.

После этого блаженная старица жила в Бурдино со схиигуменией Татьяной и матушкой Клавдией. Полгода перед кончиной матушка тяжело болела, ноги были красно-синие. С какой силой терзала ее боль – можно только представить, но стойкая матушка не приняла ни одной таблетки. Схимонахиня Глафира в последнюю свою минуту пододвинулась ближе к иконам, почила она тихо и мирно 20 августа. Похоронена старица на кладбище в селе Бурдино Липецкой области.

- Баба Маня была молитвенница, у нее была глубокая вера, - свидетельствует Надежда Николаевна Резанова. – Она старалась помочь людям, создать им хорошие условия. Схимонахиня Глафира – ценность нашей России.

© Александра Михайлова